«Когда я начал полевые наблюдения за мартышками в 2006 году, я нередко оглядывался, пытаясь осознать, кто же со мной говорит, и осознавал, что за моей спиной были мортышки, а не люди. В такие моменты мне становилось совершенно не по для себя, потому что их чмокания были так похожи на звуки людской речи», — заявил Тор Бергман (Thore Bergman) из института штата Мичиган в Энн-Арбор (США).

Этот биолог следит за поведением эфиопских мартышек-гелад (Theropithecus gelada) уже семь лет, пытаясь «расшифровать» значение звуковых сигналов, которыми пользуются эти мортышки. Бергман не направлял сурового внимания на схожесть чмоканий мартышек и людской речи до мая 2012 года. В этот момент он натолкнулся на исследование группы Асифа Газанфара (Asif Ghazanfar) из Принстонского института, которая нашла сходства в структуре звуков чмоканий и людской речи.

Этот вывод принудил Бергмана проверить, как похожи чмокания мартышек на звуки членораздельной речи. Для этого он записал клики гелад и проанализировал их с помощью особых компьютерных алгоритмов, сравнивая ритм людской речи с паузами в чмоканиях обезьян. Оказалось, что биолог не попросту так путал сигналы мартышек с речью людей — они вправду похожи по собственной структуре.

По его словам, этот факт дозволяет говорить о том, что людская речь могла развиться из подобных чмоканий, которые наши предки употребляли для общения меж собой. В пользу этого свидетельствует то, что гелады употребляют несколько наборов из причмокиваний, стонов и иных голосовых сигналов для ведения «диалога» с иными членами своры.